1 сентября.
Вчера подняли два первых порога и остановились на ночёвку на открытом воздухе. Третий порог поднять не удалось.
Предварительно разгрузив лодку, вынув решётки и сняв мотор, тащили её волоком по земле метров 50-60. Потом готовили дрова для ночлега и варили двух щук, пойманных Валерой под порогом. Одна щука потянула на 5,8 кг. Наварили полный котелок, но от усталости и перенапряжения, есть совершенно не хотелось. С трудом затолкал в себя большой щучий пузырь с икрой, хлебнул чайку с пеплом и увалился спать, натянув на себя всю тёплую одёжку, которая у меня только была. Ночью сыро и холодно! При полной луне отчётливо видны нависшие над нами скалы. Прямо, каменный мешок какой-то!
Проснулись рано. Сейчас попьём чайку и начнём перетаскивать груз через порог и укладывать в лодку. Спрашиваю у Валеры: «Что там впереди?» Ответ: «Пороги!» День обещает быть трудным. Надо поднять 11 порогов и несколько шивер, чтобы к вечеру добраться до зимовья у устья Алтыба.
Алтыб – левый приток Большой Ерёмы.
2 сентября.
Боже мой! Что мы вчера совершили, так это кроме как подвигом и назвать по-другому нельзя, - подряд подняли 11 порогов!!! Пороги сложные и, главное, почти сухие. Вся работа была проделана на пределе человеческих возможностей.
Иногда лодка не проходит между камней и встаёт взалом. Я тащу её за верёвку, а Валера приподнимает её на камень, и мы вместе пропихиваем её вперёд. У меня сводит руки и ломит спину! Перед каждым порогом я сажусь на камни и сижу не шевелясь, чтобы дать возможность спине отдохнуть. Валера харахорится и делает вид, что эта работа для него привычна и не очень трудна. Однако я вижу, что после подобных упражнений, о начинает держаться за живот. Потом он признается, что живот у него действительно от такой грузоподъёмности болел.
Последний 11-ый порог подняли уже в сумерках, когда тайга пропиталась сыростью пронизывающего холода. Мы оба так промёрзли, что зуб на зуб не попадал. В сумерках прошли на моторе устье Алтыба и чуть выше по левому берегу пристали к берегу.
4 сентября.
Продолжаем торчать у подножья Алтыбских порогов. Каждый день переносим часть груза выше порогов. Сегодня за день сделали два рейса. Лодка пока стоит под порогами.
Валера явно нервничает и всё чаще срывается. Спокойствие! Только спокойствие! Сказывается накопившаяся усталость. У меня в башке топчется только одна мысль, поселившаяся там ещё в пионерском возрасте: «Ни шагу назад! Ни шагу на месте! И только вперёд! И только все вместе!»
5 сентября.
Сделали ещё один рейс и отдыхаем. Валера заглатывает очередную книжку, а я готовлю жрать. Потому что, если не жрать, то и сил для работы не будет. И так плохо питаемся: утром пустой чай, а вечером – что придётся. Чаще всего едим варёную рыбу.
Вот сейчас поедим и пойдём поднимать пороги пустой лодкой. Груз уже за порогами сложен и укрыт от дождя «синявкой».
6 сентября.
Алтыбские пороги подняты!!!! Загруженная лодка стоит в пяти километрах от зимовья выше порогов. Сами мы вернулись в зимовьё для ночёвки. Утром, как встанем, пойдём по реке вверх к лодке и далее по плёсу на моторной тяге. Валера говорит, что плёсы там длинные и будет возможность отдохнуть, а не тягать лодку на пузе. Порогов, конечно, впереди ещё очень много, на которых и лодку придётся разгружать, и волоком её обтаскивать мимо каменистых россыпей. А самое непредсказуемое нас ждёт за порогами в верховьях Большой Ерёмы – нам скорее всего не хватит уровня воды и лодка упрётся в непроходимые завалы и кочкарник. Тогда лодку придётся бросить и идти дальше пешком. Как груз потащим?! Хорошо бы если бы пошли обильные дожди и вода в Ерёме поднялась. Но пока дожди только нас полощут, а вода не прибывает ни на йоту.
Пока поднимали Алтыбские пороги, нас догнал охотник Павел Лысенко. Это в его зимовье мы обитаем уже четыре дня.
7 сентября.
Всё болит! Вчера поднялись до зимовья Аян (название по реке, впадающей в Большую Ерёму). Зимовье оказалось в ужасном состоянии: крыша течёт, окна вырваны медведем. Решили не останавливаться и рвануть до следующего зимовья. Весь день льёт мелкий холодный дождь. Вымокли до трусов и замёрзли, как цуцики. Около 21 часа, подняв около десятка многоступенчатых порогов, почти потемну дотянули до зимовья Тынук. Зимовьё уже пару лет не используется. В избе очень холодно, сыро и промозгло. Остаёмся ночевать.
Спали плохо. Постели волглые. Утром встали все разбитые. Башка болит («голова.. голова болит! Ветер волосы шевелит на больной голове» И. Бродский).
Из двух добытых по дороге глухарей и пары гоголей сделали умопомрачительной вкусноты мясную солянку. А есть-то и не хочется. У лодки в воде на кукане сидят две щуки и язь. Это обловилась одна из привезённых мной сетей. Рыбу на корм собакам.
10 сентября.
По левому борту теперь уже не Иркутская область, а Эвенкия. Люди! Где вы?!
11 сентября.
Пошла четвёртая неделя нашего подъёма по Ерёме.
Вчера был страшный вылет мошки. Привычная ля меня мошка тут тоже есть, но страшнее её – мокрец. Это точно такая же мошка, только очень мелкая. Её иногда и разглядеть-то на коже трудно, но жрёт она страшно. Руки чешутся, как будто их каким-то химикатом посыпали.
На сегодня Валера обещает очень трудный день. Впереди целые цепи порогов. Самый ближний находится в километре от нас, но шум его слышен очень отчётливо.
12 сентября.
Вчера неимоверными усилиями по преодолению шивер и порогов, лишь к 10 часам вечера, в кромешной темноте, добрались до очередного зимовья. Пришли, затопили печь, попили чайку и завалились спать. На приготовление пищи не было ни сил, ни времени, хотя в лодке есть два глухаря, три чирка и щука на 4 кг.
До устья Ерёмакана осталось два километра, но мы по нему подниматься не будем, т.к. очень низкая вода, которая делает Ерёмакан непроходимым. Пойдём дальше вверх по Ерёме.
С утра еду готовить не стали, т.к. Валера переживает, что потеряем много драгоценного времени и не успеем за день добраться до следующего зимовья. Зимовья здесь встречаются уже реже, т.к. с развалом Промхоза многие охотники на угодья не ходят. От безуходности многие зимовушки просто сгнивают.
Сегодня у нас впереди три порога. Это последние пороги на Ерёме!!! Дальше начинаются заболоченные участки. Река во многих местах будет завалена упавшими деревьями и кочкарником.
12 сентября (вечер).
Около 21 часа добрались до большого озера. Озеро это называют Зарубинским. Прозвание своё оно получило по имени охотника из Ванавары Ивана Зарубина, который охотился тут полвека назад. По сей день на берегу озера у подножия высокого хребта стоит его зимовьё. В этой старой низкой избушке сохранились (О, чудо!) его охотничьи дневники. Если б вы только знали, какой это клад! Только ради того, чтобы найти эти дневники, можно было переться в такую даль и претерпеть все трудности пути.
Пока высаживались на берег, собаки недалеко от зимовья прихватили Шарапинку (одно из местных названий медведя). Собак от лодки я видел, а вот медведя не удалось разглядеть, но было хорошо слышно, как он неистово фышкал на собак.
Вечером сварили большой котелок супа из, добытых по дороге, трёх глухарей, трёх чирков и внутренностей двух больших щук. Похлёбка получилась обалденной! Кто сказал, что в кулинарии нельзя сочетать мясо птицы и потроха рыбы?! Я, как путевой шеф-повар заявляю, что пернатая дичь прекрасно оттеняется вкусом речной рыбы.
15 сентября.
К шести часам вечера добрались до большого разлива. За день отмахали уйму вёрст. Приходилось продираться через завалы деревьев и отмели.
До нижнего Валериного зимовья на Большой Ерёме осталось 45 километров, до верхнего – 60 километров. Это так говорит Валера, но, по-моему, он всю дорогу путает километры с морскими милями!
16 сентября.
Переночевали очень комфортно! На матрацах, а не на голых досках!
Решили на несколько дней тормознуться тут, и половить рыбу. В поставленные сети попадаются щуки, окуни, сороги и кульбаны (язи). Рыба вся очень крупная. Рыбу солим и заготавливаем для последующей вывозки. Некоторую вялим на воздухе без засолки. Она пойдёт на корм собакам и на приманку при промысле соболя.
18 сентября.
Пасмурно. Временами накрапывает холодный осенний дождь.
Сделали ящик для соления рыбы. Доски пилили пилой из сваленной лиственницы.
Утром Валера проверил сети. Рыбы попадается очень много! Но не вся идёт в дело. Позавчера много рыбы чуть не пропало. Валера снял её утром с ночи, и весь день она провалялась в лодке. Валера целый день порывался её обработать, но так и не сподобился. Ещё раз так поступит, изничтожу, как Ленин буржуазию! Когда стало совсем темно, я уже не выдержал и, вооружившись налобным фонариком и ножом, пошёл её вспарывать. Когда вспорол всю, то говорю Валере: «Давай промывай и соли!» Ха-ха! Он просто взял, и развесил её на верёвку! Говорит, что потом собакам скормим. Ну ни хрена себе! И стоило мне с ней 1,5 часа возиться?! Собаки бы её и не вспоротую сожрали. Тут собаки, вообще, хорошо едят всякую рыбу, и сырую, и варёную.
Порой мне кажется, что Валера преднамеренно подвергает меня различным трудностям и испытаниям, которые вполне можно было бы избежать. Не знаю, догадывается ли он о том, что я это замечаю? Пусть всё идёт, как идёт: он пусть пытается доказать, что мы - охотники Центральной России, против сибиряков, всё равно что плотники супротив столяров, а я буду доказывать обратное, ибо от моего поведения будет зависеть мнение о всех наших охотниках. Тут главное – не кто победит, а кто не опозорится! А, вообще, я ему (Валере) очень благодарен за то, что он мне дал возможность увидеть Восточную Сибирь, Тунгуску и другие достопримечательности нашей огромной страны. Я ж к нему полстраны и проехал! Спасибо тебе, Валера! Но рыбу больше не порти!
С распоротой рыбы я набрал в блюдо килограмма два икры и поджарил её с лучком на сковородке. Исключительно питательная вещь! Ели эту икру целый день и были сыты. Едим, вообще, мало, но от голода не страдаем. Сказывается высокая калорийность пищи.
Все дни на озере имеем хорошо отлаженную радиосвязь с домом. Охотников в эфире заметно прибавилось. Значит, начался массовый заход на участки. Все разговаривают между собой и с жёнами, которые остались дома. От обилия разговоров возникает ощущение, что вся тайга вокруг кишит людьми. На самом же деле, охотников разделяют сотни километров непроходимых болот, чащоб, рек и озёр. Особенно трогательно слушать переговоры с домом. Сеанс первой связи – это несказанная радость жены, что жив, что добрался до угодий, что обозначился в эфире. Даже плохая связь – не помеха! Главное – это слышать родной голос и знать, что жив. А трагические случаи – не редкость.
Лет 8-10 назад ушёл в тайгу на промысел бывалый охотник Владимир Сарпинский. Говорят, что человек он был неимоверной силищи и не пасовал даже перед медведем. Так вот, ушёл он в тайгу в конце августа, а к Новому году не вышел. Рацией он не пользовался, хотя и имел её в своём снаряжении. Искали его по всем его зимовьям и путикам, да так и не нашли. По косвенным приметам поняли, что пропал он ещё в октябре при переходе от одного зимовья к другому. Возможно, он отошёл с путика в сторону на собачью полайку и встретился неожиданно с медведем. Тело, оружие и вещи не нашли по сей день. Пропал человек в тайге, сгинул без следа, а как это произошло, можно только догадываться.
28 сентября.
Ну, вот мы и верхнем Ерёмском зимовье. Прибыли сюда ещё вчера по-светлу. Прошлую ночь ночевали в нижнем зимовье. Зимовьё старое, 70-х годов постройки. Ещё ванаварцы строили. Избушка находится в плачевном состоянии. Валера ей не пользуется, т.к. стоит она в стороне от путиков.
Пару дней назад добыли из-под собак крупного самца росомахи. Мездра, естественно, синяя. Росомах тут стреляют при первой же подвернувшейся возможности не взирая на сезон и сроки, т.к. этот зверь считается пакостным. Росомахи разоряют путики, забираются в лабазы и избушки. Где побывала росомаха, там сплошной урон охотнику.
Сегодня вытащили лодку на берег.
Завтра планируем двинуться на базовое зимовьё, которое стоит на Ерёмакане. Отсюда до него 16 км. Часть груза потащим с собой, а остальную часть перенесём следующими ходками.
Живём немного впроголодь, т.к. нет пока ни рыбы, ни мяса, ни птицы. Здесь подобная ситуация не считается страшной, т.к. в любую секунду может случится, что будет и мясо, и птица. А пока жуём лапшу быстрого приготовления или варим пустую гречку.
Собакам тоже варить нечего. Сегодня сварили им немного ячки с росомашьим жирком. И что удивительно - жрут!
30 сентября.
Вчера в 19-00 притащились на базовое зимовьё на Ерёмакане. Именно притащились!
Шли вчера 8 часов. Неподъёмные рюкзаки вымотали нас до предела. И сегодня-то никак в себя не придём. Перед выходом с Ерёмы взвесили рюкзаки: у Валеры -25 кг, у меня – 18,5 кг. Плюс у каждого по карабину. На второй половине пути добыли по глухарю (жрать-то чего-то по приходу на базу что-то надо!). Валера говорит, что за поход на Ерёмакан надо давать орден Сутулого. Не знаю, как на счёт ордена, а инвалидность давать точно можно.
Как же тут много глухаря!!! Вчера, пока шли, собаки облаяли не меньше десятка.
Я вот тут прикинул, и выходит, что я уже больше месяца что-то тащу, тяну, поднимаю, ворочаю, толкаю, несу и т.д. , а не охоты, ни рыбалки, ни красот тайги пока ещё не видел, по большому счёту. А так мечтается пожить в каком-нибудь зимовье оседло, навести в нём порядок, порыбачить, побродить по окрестной тайге с собачкой. Так ведь нет, всё какими-то иными делами занимаюсь.
Часть вторая.
Житьё-бытьё промысловое.
2 октября.
Октябрь уж наступил,
И роща отряхает
Последние листы
С нагих своих ветвей…..
Сегодня под утро температура воздуха опустилась до минус шести градусов. Разливы и заливчики Ерёмакана покрылись тонким ледком.
В поставленные вчера Валерой сети попалось пять щук, несколько крупных окуней и немного сороги. У меня улов скромнее. Я вчера поставил семь капканов на ондатру. За ночь попались четыре «кондрашки».
Жизнь на базовом зимовье начали с бани. Пар был хорош! Я три раза на улицу подышать выскакивал. Немного постирал бельишко и в Ерёмакане прополоскал.
Экспромт:
Я сушил бельё на кедрах,
Путик бил в таёжных недрах
И в охотничьей избушке
Пил чаёк из медной кружки.
Валера вчера, уже почти ночью, испёк (тут говорят «состряпал») шесть буханок таёжного хлеба. По городским меркам, хлеб – так себе, но по таёжным – слаще пряника. Хлебный дух стоял на всю округу таёжную. Тут, вообще очень скучается по привычным для горожанина вещам, таким как картошка, молочная каша, салатик овощной и т.д. Зато, что в городе и жрать не станешь, тут идёт за лакомство.
Завтра планирую идти на Ерёму. Надо принести ружья и ещё кое-что из вещей. Вернуться думаю через день.
3 октября.
А вот и не ушёл ни на какую Ерёму! Дождь помешал.
Сходил на реку, проверил капканы, снял трёх ондатр.
Пришёл, попил чайку, снарядил ещё три капкана и ушёл ставить их вверх по течению на болотистых лывах. Ондатра нужна для приготовления приманки на соболя. Пойманные ондатры сразу не обдираются, а развешиваются за хвосты на открытом воздухе под навесом. Сейчас шкурки ондатры очень дёшевы, поэтому заниматься с ними нет никакого смысла. Гораздо выгоднее выменять у тайги одну ондатровую шкурку на несколько соболиных, которые и сейчас пользуются большим спросом. Соболь – это главная цель, ради которой местные мужики идут в тайгу.
В начале сезона в тайгу идут все, у кого нет другой работы. Даже если она есть, то хоть ненадолго, но мужик в тайгу сбегает. Добудет там несколько соболишек – всё добавка к семейному бюджету. Как не крути, а тайга – главный источник дохода. Семейные, крепкие мужики уходят на промысел на весь сезон. Сначала рыбачат, потом соболюют и бьют мясо (сохатят). Практически у каждого крепкого мужика есть Буран, на котором из тайги вывозится продукция охоты и рыбалки. Те, у кого Буранов нет, либо с кем-то договариваются на вывоз за долю от добытого, либо выносят на себе только пушнину, а мясо и рыбу добывают только на обеспечение питания в тайге.
Валера относится к мужикам крепким, хозяйственным. У него есть два Бурана, несколько лодок, лодочный мотор и другое, необходимое охотнику-промысловику снаряжение. Есть свой охотничий участок. Правда, самый дальний из всех Преображенских охотников, которые ещё ходят на промысел. А самое главное, это то, что у Валеры нет долгов. Из долгового ярма он вырвался несколько лет назад, когда устроился работать в Киренский Коопзверопромхоз (пожалуй, едиственный там существующий по сей день), и перестал сдавать пушнину местному барыге – Васе Меньшову. Василий Николаевич – это этакий Михал Лукич (из Вечного зова) современного образца. Он имеет в деревне свой магазинчик, несколько небольших барж для доставки товара по Тунгуске от Подволошино до Преображенки + занимается скупкой пушнины у местных охотников. Теперь вот ещё и должность местного егеря получил. А пушнину он скупает очень хитро! Перво-наперво, в расчёт идут долги, сделанные охотником в Васином магазине. И если долгов этих много, то пушнина перекочёвывает в Васины руки по безналичному расчёту. В итоге, охотник не получает на руки ни каких денег, и вновь начинает отовариваться в Васином магазине в долг. А в долг тут давать любят! Почему? Да потому что кредиты эти даются по драконовский процент (25% годовых) и на условиях, что вся добытая заёмщиком пушнина, будет сдана кредитору по установленной им же цене. Случается так, что охотник количеством добытой пушнины всё же покрывает долги, и даже значительно зарабатывает сверх того, обретая экономическую свободу. Тут многие, по выходе из тайги, ощущают себя олигархами, но в ближайшее же время спускают всё до копейки. Здесь и по сей день всё также, как описывал Шишков в романе «Угрюм-река» сто лет назад – сегодня рядятся в портянки из панбархата и пьют от пупа, а назавтра просыпаются с больной головой и пустыми карманами.
4 октября.
Вот и припедалил я обратно на Большую Ерёму. Вышел с базового в 10ч. 40 мин. , а до ерёмского зимовья добрался в 16 часов. По дороге из-под Линды добыл одного из трёх облаянных ей глухарей. Сейчас сварю его с гречкой и сожру!
В зимовье тепло, и даже жарко. На улице -3 град. Сегодня лёг первый снег. Землю он, конечно, полностью не покрыл, но траву и валежник выбелил начисто.
5 октября.
Сегодня ровно два месяца, как я уехал из дома. Впереди ещё три.
Ухожу опять на базовое.
6 октября.
Рассказал Валере, что вчера не стал стрелять из-под собаки глухарку. Просто пожалел. Валера этому немало удивился и сказал, что здесь зверь или птица отпускаются без выстрела только в том случае, если они в данный момент не нужны, во всех остальных случая зверь или птица добываются не взирая на пол и возраст. Тут нет никаких предрассудков относительно сбережения поголовья. Вокруг необозримая тайга, а в ней полно места, где люди не появляются годами, десятилетиями, а может, и вовсе никогда не были. Там вволю может плодиться любой зверь, но уж коли он попал в зону действия выстрела и в его добыче есть необходимость, то пусть не взыщет. Наверное, с точки зрения таёжного промысловика, эти рассуждения правильны. Я сам убедился в том, что тут полно зверья, которое даже не подозревает о том, какую опасность для него представляет человек. Как вам такой факт: сидящий на дереве глухарь, облаиваемый собакой, легко выдерживает несколько промахов – выстрелов, и даёт возможность охотнику исправить возможность.
Кстати, глухаря тут предпочитают бить из карабинов калибра 7,62, а не из гладкоствола. Это и вернее, и дешевле. Патрон калибра 7,62х39 стоит 10 рублей, а дробовой – 20 рублей. Я тоже всех глухарей взял из карабина.
В 17 часов повалил снег! Зима?
К 19 часам снегу уже более 3-х сантиметров. Зима!
8 октября.
Ночью лаяла собака. Это означало, что к нам кто-то пожаловал в гости. Ночью никого разглядеть не удалось. Утром выяснилось, что почти к самому зимовью подходил соболь.
Куда-то пропал Виктор – сосед по участку с эвенкийской стороны. По рации говорят, что у него пропали собаки, и он пошёл их искать. Вот уже больше недели его нет на связи.
В планах на ближайшие дни сходить на среднее зимовьё (стоит выше по Ерёмакану). Там мне предстоит жить и промышлять зверя.
10 октября.
Строим заездок. Заездок – это перегородка кольями ручья или речки в узком месте. Цель постройки – направить движущуюся по руслу рыбу в металлические верши, поставленные в проёмах заездка.
15 октября.
Вернулись со среднего зимовья, на которое ушли вчера. На дорогу туда потратили 5 часов, а обратно уложились в четыре. На среднем зимовье нас ждал сюрприз. Ещё на подходе заметили открытую настежь дверь. Это могло означать только одно – в зимовьё наведывался медведь. Бывает и так, что охотник беспечно подходит к зимовью, а медведь-то как раз там. Беда тогда! Я заметил, что Валера ко всем зимовьям подходит только с оружием наготове. Привычка, выработанная годами.
Два часа ликвидировали беспорядок наведённый медведем.
Ночевали более-менее сносно. Была очень большая влажность, как в бане. Так всегда бывает, когда оттапливаешь промороженное зимовьё. Утром поднялись, попили чайку, остатки глухариного супа отдали собаке и тронулись в обратный путь. Шли той же тропой, что и вчера. Эта тропа – мой будущий путик. Капканов на нём сейчас нет, и мне предстоит их разнести, установить и насторожить с приманкой.
21 октября.
К вечеру дополз до среднего зимовья. Еле дошёл, сил уже не осталось. К захваченному с базового зимовья рюкзака в 16 кг, по дороге добавились: тетерев и два глухаря. Общий вес груза, думаю, составил килограммов 20. Естественно, к этому необходимо прибавить вес карабина, топора и два запасных магазина с патронами. Сейчас вот сижу и, как в той рекламе, всё болит и ничего не помогает.
Пока буржуйка прогревает зимовьё, разделал птиц и варю супчик.
К восьми вечера супчик сварился, и я вволю его откушал.
Теперь сижу, пишу и слушаю по радио: «Поле, русское поле…я твой тонкий колосок!» Хорошо! Душевно! Сейчас покормлю Линду и завалюсь спать. Завтра будет первый промысловый день. Пойду по путику настораживать (поднимать) капканы. Капканы, сказал Валера, на путике уже есть, осталось только зарядить и приманку подвесить.
22 октября.
Обознатушки – перепрятушки! Пошёл я утром по тропе капканы поднимать. Навязал, как путный, полный рюкзак приманки, в общем, снарядился по-полной, а капканов-то обещанных на путике нет. Нашёл у одного дерева сбежек приставленный, и жёрдочку упавшую, а капкана-то нет. Что за чёрт! Тут что, тоже капканы тырят?! Некому тут воровать! Что-то, значит, не так! Валера говорил, что он по этой тропе на Буране ездит, но тут при всём умении и мастерстве, на снегоходе не проехать. Иду чертыхаюсь. Приманки полный мешок, а капканов-то нет. Я с собой всего пару и прихватил. Так, на всякий случай. Тропа явно угадывается, но не шире, чем пешеходная. Можно бы и капканы по ней расставить, тем более, что следы соболиные есть. И тут меня словно по маковке стукнуло: « А по той ли я тропе иду?» Скорее всего, не по той. И тут я подумал: «А чего я разворчался-то? Вот тайга, вот тропа, а капканов на зимовье целая связка висит. Не о том ли я всю жизнь мечтал?» И решил я, что надо брать процесс в свои руки, а не искать готовенького. И стал протопанную мной тропу оборудовать под установку капканов. Имеющиеся два капкана сразу поставил, а под остальные места организовал. Ловись соболь большой и крупный!
Вернувшись к зимовью, внимательно осмотрелся и нашёл-таки «буранку». Прошёлся по ней немного. Точно, вот и первый капкан. Значит, «буранку» буду уже потом осваивать.
Вечером вышел на связь с Валерой. Рассказал ему о своих географических походах. Оказалось, что если пробитой мной тропой пройти чуть дальше, то можно выйти на профиль (просеку), на который на три километра западнее выходит «буранка». Отсюда поучается, что очень легко можно круговой путик пробить. Так и поступим.
24 октября.
Сегодня удалось совершить за день, что задумывалось с вечера. Я таки пробил путик по покрайке до профиля. На путике расставил 16 капканов. Два Валериных капкана на профиле тоже насторожил. Итак, у меня на сегодняшний день, насторожено 20 капканов:16 по покрайке, 2 на профиле и 2 на буранке. Вот тебе, Вадим Николаевич, и промысел. Процесс пошёл.
Видел сегодня в пойме Ерёмакана 7 северных оленей. Можно было и пальнуть по ним из карабина. Сто пятьдесят метров – не расстояние! Стрелять не стал, т.к. олени были на другом берегу реки. Лёд пока очень тонкий. А вдруг переход бы не нашёл?
Завтра пойду поднимать путик, ведущий на базовое зимовьё. Побуду там пару дней и сюда обратно.
28 октября.
Два дня пробыл на базовом. Топили баню, мылись, стирались.
Пока шёл с базового сюда, снял с капканов двух соболей. Сейчас буду снимать шкурки (обдёргивать). Правилок у меня пока нет, но что-нибудь придумается.
Печка гудит, чайник шумит, снег топится, жизнь налаживается. Закат какой-то багровый. Ночью, скорее всего, ниже тридцати будет?
29 октября.
Как всегда, затянул с выходом. Еду немного стряпал и приманку готовил.
Вернулся в начале седьмого вечера, а сел писать лишь в 23:45. Спрашиваешь, чем занимался весь вечер? О, весь вечер я хлопочу. Принёс 4 соболей и одну белку. Трёх соболей оставил на утро (они замёрзшие), а белку и одного соболька обдёрнул сегодня.
На мари видел оленей. Решил скрадывать, т.к. жрать-то в зимовье нет ничего. Подобрался на верный выстрел и выбил из стада одного оленя. На разделку туши потратил 40 минут. Прихватил с собой печень, сердце, вырезку и грудинку (соколок).
30 октября.
Приезжал Валера. Вывезли на Буране мясо. Теперь можно жить наравне с голодными.
31 октября.
Началась оттепель. Дует сильный ветер и валит снег. Такая погода к охотничьей не относится. Сижу в зимовье. Сделал две правилки на соболя.
Жарю оленью печёнку. Вкусно!
Я тут вообще хорошо устроился. Постель наладил из трёх матрацев, к стене коврик туристический прибил, чтоб от стены холодом не веяло. Посуда у меня тут всякая есть. Из еды: рис, греча, макароны. Полно всяких пакетиков с приправами. Короче, всё зер гуд!
1 ноября.
Всю ночь дул ветрище. Тайга словно простужено дышала. Плёнка, прибитая на окно вместо стекла, вздрагивала и пришепётывал, как будто жаловалась на стужу и ветер. Необъяснимо, но все эти мрачные звуки отзывались в моём мозгу знакомым с детства бодрым мотивчиком: «Я лежу, а в окна мои ломится ветер северный, умеренный, до сильного..»
Хочу сегодня попробовать пройти по «буранке», которую мне теперь проторил Валера. Подниму по ней капканы. Да и посмотрю, как сегодня будет ходиться, а то на круг по путику зайду. Оп-с, а время-то уже начало двенадцатого! Тут, вообще я заметил, утро медленно наступает. В рассветный час тайга спит, словно она трудилась всю ночь и лишь под утро закончила свою работу и, удовлетворённая сделанным, заснула крепким спокойным сном. Если нет ветра, то по утрам стоит такая непостижимая тишина, что можно предположить, будто ты оглох на оба уха. Даже птички не поют! Вот к полудню всё начинает просыпаться: появляются у зимовья кукши, начинают попискивать гаички.
2 ноября.
Надо бы идти на базовое за лыжами. А что-то так не хочется?! Хотя, и путик надо бы уже проверить. Не хочется уходить из тёплого, обжитого зимовья. За полутора суток тут опять всё выстынет и проморозится. А, завтра на базовое пойду! Решено! Сегодня тут останусь.
А вообще, всё отлично! Впитываю в себя всё, что вижу и для верности запоминания в дневник всё записываю. Уже одну тетрадку исписал, надо вторую начинать. Пржевальский говорил, что у путешественника памяти нет, поэтому нужно дневники вести. Вот я его совету и следую. Всё, что сейчас со мной происходит, - это один раз и на всю жизнь. Потом всё только в воспоминаниях и останется. Вот уже почти сотню листов исписал, а сколько ещё в голове запечатано! А сколько ещё додумается и воедино свяжется!?
3 ноября.
Ухожу на базовое. Всё уже собрал. Вот сейчас чайку хлебну, и в путь…..